Наши легенды. Виктор Шувалов
«Жить было страшно»
Тяжелая была жизнь в 90-е. Страшно тяжелая. Я 420 рублей пенсии получал, а жена — 380. Ну как на эти деньги прожить?! Конечно, мучились мы с женой. Точно те суммы уже не помню, зато хорошо помню, как мы пытались выживать. Гроши получали, а за коммунальные услуги заплати — за телефон заплати, за свет, за газ. А что оставалось-то на руках — копейки.
Какой-то корреспондент что отчудил — написал, что, мол, Шувалов медалями торгует... Я его, корреспондента этого, встретил: «Ты что творишь — написал, что Шувалов в Столешниковом переулке палатку открыл и медалями торгует?! Совести у тебя ни на грош нету».
В 90-е всем хоккеистам нашего поколения несладко пришлось. А тут звонят мне домой; не знаю, откуда телефон узнали: «Виктор Григорьевич, медаль олимпийскую не продадите?». Ну от безвыходности я согласился. Но я-то в этом деле неискушенный, дешево продал — за 600 долларов всего. А мне скоро, ну через месяц, звонят: «Виктор Григорьевич, медаль продадите олимпийскую?» А я-то уже продал ее. Ради интереса спрашиваю: «Сколько дадите?» Он говорит: «Тысячу долларов даю!» Почти двойную цену предлагал.
Почти все ребята продали свои медали олимпийские. Я спрашивал на этот счет. Коля Хлыстов, Алик Кучевский продал, «крыльевские» ребята. Не знаю, Леха Гурышев продал или нет... Сологубов Колька... Все почти чемпионы 56-го так поступили вынужденно.
Кажется, на мое 90-летие, что ли, Слава Фетисов звонит мне и поздравляет с днем рождения. А потом спрашивает: «Как ваша медаль в Америку попала?» Ну я отвечаю: «Как попала — не знаю. Продал ее».
А в 90-е никакой помощи не было. Это уже потом, когда Слава Фетисов спортивное министерство возглавлял, он с Путиным договорился насчет помощи олимпийским чемпионам: по 15 тысяч рублей стали нам дополнительно к пенсии выплачивать.
Канадцев перехитрили
На чемпионате мира 1954 года Советский Союз впервые выступал. Канадцы держались очень уверенно, говорили, что, мол, мы русских в две-три шайбы обыграем. А мы же с тренерами их игру обсуждали. У канадцев сравнительно сильная команда была, но в тактическом плане она очень примитивно действовала. Чернышев с Егоровым обратили внимание на то, что все европейские сборные против Канады от обороны играли. При потере шайбы откатывались в среднюю зону и старались не давать канадцам проникать в свою зону, а тем только это и надо было — при пересечении красной линии вбрасывали шайбу в угол, один нападающий мчался туда, а второй был на подстраховке... Если чехи и шведы особо не уступали канадцам в скорости, то мы-то в быстроте канадцев превосходили. И потому тренеры дали установку, чтобы защитники как можно быстрее завладевали шайбой после вброса канадцев, а крайние и центральные подстраивались под защитников. Ну а если не удалось сделать первый пас — просто выбрасывать шайбу в среднюю зону.
Ну у нас все в первом периоде очень хорошо получилось — канадцы попадались на наши контратаки. Один-два их хоккеиста получались отыгранными. А это уже было делом техники — комбинацию с лишним игроком в нападении всегда можно результативно разыграть: когда один соперник идет на тебя, кто-то из партнеров остается свободным.
И мы их уже в первом периоде 4:0, по-моему, побеждали. Ну, думаем в перерыве, сейчас-то они какие-то коррективы внесут, что-то изменят в тактике. Потому что сами же видят, что их план на матч не оправдывается: вбрасывание в зону и силовое давление. А вышли на лед — канадцы ничего нового не внесли и во втором периоде. Еще злее стали вбрасывать шайбу в нашу зону и идти напролом — и снова попадались на наши контратаки.
Олимпийское золото
На Олимпиаду от Канады приехала такая команда — клуб, усиленный, по-видимому, несколькими игроками со стороны. Такая молодая сборная, но очень задиристая. Они за нами наблюдали, мы за ними. Канадцы американцам проиграли, но против нас вышли заведенными максимально. И особенно старались против нас, против нашего звена; выпускали хоккеистов, у которых задача была нейтрализовать нас с Бобровым и Бабичем. И очень жестко против нас действовали. Стоило Боброву завладеть шайбой, канадцы сразу же шли на силовое единоборство. И все руки нам отбили, били по рукам, по ногам били — только чтобы выключить первое звено из игры.
Но у советской сборной был козырь — три звена играли в разном тактическом ключе: цээсковская, динамовская и крыльевская тройки. Если у одной что-то не получалось, тренеры передергивали состав в расчете на то, что отличатся другие клубные звенья. Канадцы, может быть, действительно выключили нашу тройку, зато Уваров с Крыловым и Кузиным отличились — забросили две шайбы.
«Волнорез» Шувалов
Сева Бобров не любил черновую работу. В основном мы с Женей Бабичем такими рабочими лошадками были. Особенно я, пожалуй. Играя центрального нападающего, я после потери шайбы почти все время третьим защитником оказывался. Как полузащитник действовал. Я на втором пятачке, когда видел, что Бабич надежно завладел шайбой и может мне сделать пас, открывался под него и, получив шайбу, с ходу бросал по воротам. А при срыве атаки я сразу же откатывался назад, первым среди нападающих. Корреспонденты меня называли «волнорезом» или полузащитником. Во многих командах стали центральные так играть — мол, вот как Шувалов помогает обороне...
Жажда Боброва
Когда ВВС с сильными противниками играли — с «Динамо», с «Крыльями», с армейцами, установка такая была: как можно меньше пропустить и хорошо отработать в защите, потому что нападение у нас сильное было, забьем столько, сколько надо. Бобров в таких матчах тоже отрабатывал в обороне, а когда послабей были соперники, Сева в средней зоне перемещался. Но под него все равно выставляли одного защитника, а то и двух. Боялись его! В средней зоне он же не стоял, на борт облокотившись; перемещался и ждал паса.
Выбор места был у него хороший. И была страшная жажда гола. Иногда против него Сологубов или Алик Кучевский особо не церемонились в силовой борьбе — сбивали Боброва, у него ноги выше головы взлетали, а Сева все равно старался забить и бросал из немыслимых положений. Жажда гола у Боброва была потрясающая!
Обещание Тарасова
На первенства мира в Москве в 1957 году наша сборная не стала чемпионом. А ведь играли-то дома; к тому же сборные Канады и США не участвовали. Шведы первыми стали, а мы вторыми. Я уже не играл, в последний момент не включили меня в состав...
Обычно Николай Николаевич Романов, председатель Спорткомитета, после международных соревнований вызывал тренеров к себе для отчета и обсуждения. А тут тем более вызвал на ковер — после проигрыша-то на домашнем чемпионате мира. Вызвал Чернышева с Егоровым, работавших со сборной, и Тарасова. Николай Николаевич спрашивает Чернышева:
— Аркадий Иванович, как же так получилось — в прошлом году выступили за границей, на Олимпийских играх чемпионами стали, а там и канадцы были, и американцы. Вы без поражений всё прошли. А тут в Москве, в родных стенах, оплошали без Канады и Америки!
— Николай Николаевич, плеяда этих мастеров во главе с Бобровым уже заканчивает. По возрасту. Эти на сходе, а равноценной замены у нас нет. Нет хоккеистов, которые сразу же их заменили бы безболезненно, — объясняет Чернышев.
И тут Тарасов вступает в разговор:
— Как это у нас замены нет? Да мы две сборных можем собрать! Они на мировом первенстве успешно выступят...
И Тарасова назначили старшим тренером сборной. Анатолий Владимирович оставил в помощниках Владимира Кузьмича Егорова.
Так сборная Тарасова за три года ни чемпионат мира, ни Олимпийские игры не выиграла.
Вернули Чернышева к руководству сборной. Вот тогда и пошли успехи один за другим.
Мы по-русски не понимаем
Сборная турне совершала. Из Норвегии до Финляндии на пароходе добирались, а из Турку на автобусе до Хельсинки доехали. Стоим на железнодорожном вокзале. Вещи сложили кучей и стоим рядом. А время уже к полуночи — голодные как волки. Разговариваем между собой. Идет мужчина и слышит, что по-русски говорят. Остановился. Подходит к Саше Виноградову и спрашивает: «Ребята, вы русские?». А нас же тогда инструктировали, чтобы за границей ни с кем из посторонних не заговаривали. Виноградов смотрит на того мужчину и отвечает: «Что вы говорите? Я не понимаю». Не понимает он! Ребята за животы схватились от смеха... А Сева ведь раньше и в Англии бывал, вообще посмелей остальных держался, он спокойно объяснил: «Да русские, русские мы! Видишь вещи наши — в хоккей играть приехали».
Президент наградил заново
Звонит мне женщина из администрации президента:
— Виктор Григорьевич, вас приглашают в Кремль — завтра Президент будет вручать вам медаль олимпийскую.
Я, конечно, не ожидал такого счастья. Но объясняю:
— Спасибо вам. Но у меня очень с ногами плохо. Я до Кремля не доберусь.
— А вы не беспокойтесь, Виктор Григорьевич, мы за вами машину пришлем.
— Ну, если машина будет, то я готов.
— В 12:00 машина будет ждать вас. Пожалуйста, скажите свой адрес...
Назавтра выхожу из подъезда минута в минуту. Машина легковая стоит, да не одна, за ней — милицейская, с мигалкой. Они как на Ленинградский проспект вырулили, так по осевой помчались. С ветерком до Кремля доставили! И прямо в Спасские ворота завозят меня. Но там, правда, остановили — патруль милицейский мой паспорт посмотрел и говорит: «Проезжайте». И проводили меня в зал, где Путин должен был поздравлять нашу сборную с золотом чемпионата мира.
Президент наградил игроков сборной, тренеров наградил. Объявляют про меня, про то, что вручают золотую олимпийскую медаль 1956 года. Подхожу к Путину — президент говорит в таком духе: эта медаль олимпийская — первая для нашей страны, она бесценна, подороже этих двадцати будет.
Просит меня Владимир Владимирович: «Покажите вашу медаль, чтобы ее всем видно было». Я стал ее доставать из коробочки, а она чуть было не упала на пол. Но Владимир Владимирович быстро так поддержал мне руку, и медаль не упала. Я ее подержал повыше, чтобы корреспонденты фотографии сделали. И с президентом парой фраз обменялись.
А потом обратно меня доставили к родственникам на дачу. Я там обычно лето провожу.
Федерация хоккея России
Похожие новости
Судья Анастасия Курашова рассказала о своём опыте на международных выставочных матчах в Минске
Партнеры и спонсоры
